Диалог с сибирским полицейским: про митинги, лесные пожары, творческий подход, самоубийства и прочее

Август 2019 года. Мы с двоюродным братом Димой Алексашиным едем на машине из Москвы во Владивосток, ведя Телеграм-канал «Эссенция сенца». На просторах Сибири нас останавливает полиция (не ДПС) — ребята вежливо просят подвезти сотрудника до небольшого города, где он живёт и работает. Отказывать невежливо, и мы сажаем назад человека лет тридцати с небольшим.

Пересказываем ниже наш диалог, дополняя картинками из путешествия. Город и имя не указываем, чтобы у героя вдруг не возникло каких-то проблем.

Кирилл: Добрый вечер. Что, служебного транспорта не хватает?

Полицейский: Добрый! Да, приходится постоянно так. То на фурах, то на легковых. Это оптимизация наша внутренняя.

Кирилл: Как в целом работается?

Полицейский: Я, вообще, родился и рос в Бурятии, здесь только с 2012 года. В Иркутске закончил ВУЗ, устроился на работу в СК, по распределению перевели сюда — как-то приработался.

Кирилл: Тяжёлая работа?

Полицейский: Поработав в СК понял, что с семьей беда, как бы, стала. Проблемы — потому что приходишь домой где-то в районе 4 часов. Поспать, помыться-побриться и — дальше на работу. Поэтому перешел в полицию работать следователем, потом предложили криминалистом, а сейчас я начальник отделения.

Кирилл: Как жизнь здесь? Как криминогенная обстановка?

Полицейский: В 12-м, 13-м, 14-м годах было потяжелее, но сейчас вал преступности спал. Наверное, потому что много пересажали (смеётся). Нам стали гайки закручивать, и мы, соответственно, тоже стали. Работать стали эффективнее. В социальном плане позитивной волны не происходит. Люди от безработицы пьют сильно, и на этой почве происходит очень много краж, убийств. Но сейчас немножко поменьше.

Кирилл: Вот мы едем, и как-то в регионах всё печально. Если город меньше 100 тысяч, то он дыра дырой.

Полицейский: Ну, согласен, потому что мне есть с чем сравнивать. Я 4 года в Москве жил, в Ростове пожил, в Туле пожил. Дядя в Москву зовет к себе. Говорит: «Чё ты там забыл в Сибири? Приезжай, есть где жить, с семьёй.» У меня просто в планах сейчас… Надо, как бы, минимальную пенсию выработать. Мне до неё немного осталось, а там уже можно будет, действительно, двигаться западнее, там уже развиваться. То есть, какой-то фундамент чтоб уже был… А так — да, дыра здесь. Но вы же будете проезжать Забайкалье — там, говорят, вообще всё печально — разруха.

Кирилл: Проверим, да.

Полицейский: Зато в маленьком городе есть свои преимущества. Вот в Москве — если ты работаешь в часе езды от дома, то это шикарное расположение. А в маленьком городе я купил себе квартиру в минуте от работы.

Но маленькие города некое чувство удручения вызывают. Они умирают. Вот, допустим, этот — я не знаю, сколько он еще просуществует — 50 или 100 лет. Тут нет строительства вообще. Никакой промышленности нет. Есть одна пищевая фабрика, известная по Сибири, одна железка, один вагоно-ремонтный завод и всё. До 2016 года очень сильно процветала лесо-промышленная отрасль, но она была в теневом секторе.

Дима: Вы её как раз и прикрыли?

Полицейский: Да. Начали душить этих чёрных лесорубов, и сейчас процентов на 90 задушили. Это очень тяжёлые дела были. Жёсткое противостояние. Много людей поувольняли. Многие здоровье подорвали, но смогли.

Кирилл: Ходят слухи про китайцев, которые на лес здесь как-то посягают.

Полицейский: Так, а здесь, наверное, 85% леса уходит в Китай. Тут такие огромные составы раньше уходили — вы себе даже не представляете. Вот я расследовал в отношении одного ИП уголовное дело. Пока оно у меня в производстве находилось, я собрал 12 томов только по одному международному контракту, а у него их было 5. И вот по одному такому контракту за 2 с половиной года он вывез леса в Китай на 332 миллиона рублей. Ну, я не знаю, насколько это для Москвы, но для маленького городка это приличная сумма.

Кирилл: Это нелегально всё вывозится?

Полицейский: Ну, вкратце, процедура такая: для того, чтобы вывезти лес в Китай, необходимо его задекларировать. Чтобы задекларировать, необходимо показать, так скажем, его происхождение. Документы по происхождению, естественно, были не подлинные — то есть, поддельные. А этот лес скупался у чёрных лесорубов задарма, так скажем. Он сортировался в одном перевалочном пункте и отправлялся в Китай. Прибыль достаточно большая была.

Кирилл: То есть, если всё легально делать, то особо не заработаешь?

Полицейский: Я думаю, что в таких объемах, конечно же, не заработаешь. Сейчас у нас в этом деле есть один только монополист — депутат муниципального образования. Но, я думаю, что до него скоро доберутся.

Кирилл: А кто-то в продаже леса работает по-нормальному, легально?

Полицейский: Ну, сейчас я думаю, что это невыгодно. Выгодно его не в Китай продавать, а, скорее, здесь перерабатывать в пиломатериал и реализовывать местному населению. Если, к примеру, в 2015 году 1 куб пиломатериала стоил в районе 4500 рулей, то сейчас он стоит в районе 11 000 рублей. Огромный рост. Сейчас, в свете последних событий, предприниматели решили навариться.

Но подводных камней много. Чтобы этот лес заготавливать, необходимо арендовать лесной участок. Хороший участок уже сейчас достаточно проблематично получить. Но даже если дадут, и ты будешь ездить 250–300 километров, то на этой солярке ты просто разоришься. А тебе ещё людям надо платить. Поэтому мало сейчас стало, мало. В основном все работают на оказание услуг.

Дима: На Байкале бывали?

Полицейский: Вот был отпуск — ездил в Листвянку, на пару дней. Часто не езжу — с такой работой не получается. В полиции хоть эта оптимизация и прошла, но у меня, вот, за несколько лет накопилось неотгулянных — в районе 120-ти дней. У нас просто некому работать.

Дима: А есть компенсация?

Полицейский: Есть, но в бухгалтерии говорят: вот вы пойдёте когда на пенсию или будете увольняться, тогда и посчитаем. И приходится по-дурацки собирать эти бумажки, копить их. А то потом и не докажешь.

Дима: А, случайно, расследования на Медузе не читали про самоубийства в Уфимской области среди полицейских?

Полицейский: Ну, у нас бывают различные занятия морально-психологической подготовки. Есть понятие такое — профессиональное выгорание, деформация. Когда у человека нет отдыха и хобби, а, точнее, нет времени на это, то, конечно, это вызывает какие-то стрессы. И, в зависимости от психологической устойчивости человека, результат получается разный.

Неизвестный дальнобойщик по СиБи-рации: Куплю топливо на Роснефти.

Полицейский: Рация у вас? Говорят, чем ближе к Москве, тем больше, извиняюсь за выражение, гадят в эфире — матерятся и прочее.

Кирилл: А какие преступления совершаются в основном в мелких городах и сёлах, где вы сейчас работаете?

Полицейский: Кражи в основном. Убийства редко. Но бывает — как пойдет. Не знаю, от чего зависит. Бывает, как пойдет, — в неделю 2–3 будет. А если взять район (здесь 70–75 000 человек проживает), то и 2 убийства в неделю — это уже прилично получается. Но бывает так, что на протяжении недель может не быть ничего из тяжкого.

Дима: Есть ли, всё-таки, какая-то романтика в работе? Или всё давно сжалось до каких-то инструкций?

Полицейский: У меня поначалу была романтика. Но она быстро проходит под гнётом этих обязанностей, постоянного недосыпа и постоянного давления со стороны прокуратуры, начальства. Следователя только ленивый не обижает. А экспертом я стал будучи уже зрелым сотрудником. Сейчас романтики нет, но есть осознание, что наша работа — она людям помогает. От этого я удовольствие и получаю, это помогает мне. А романтика проходит быстро.

Дима: А кто вы? Напомните, пожалуйста.

Полицейский: Начальник отделения экспертно-криминалистической группы. Обнаружение и изъятие следов.

Дима: По фильмам это кажется одной из самых интересных работ.

Полицейский: Конечно, интересно. Но, скажу, мало интересного, когда какая-то расчленёнка, и ещё это надо всё таскать. А вы говорите про романтику (смеётся).

Кирилл: А требуется какой-то творческий подход в работе? Я не про расчленёнку, а вообще.

Полицейский: Творческий подход, я бы сказал, здесь обязателен. Вот, допустим, следы рук — они как один из методов физического выявления. Это обработка дактилоскопическими порошками различных контактирующих поверхностей. Если ты не будешь думать как преступник, то ты можешь там квартиру всю в черный цвет перекрасить и ничего дельного не найти. Если ты мыслишь, как он двигался по квартире, что именного его интересовало в материальной обстановке, то ты тогда найдешь, что тебе нужно, и столько, сколько нужно.

Кирилл: Попадаются какие-то смышленые преступники?

Полицейский: Честно говоря, здесь мало. В основном, это какие-то спонтанные, или, как на местном слэнге говорят, на «синем драконе» прилетели, поначудили и ушли.

Дима: Мы вот недавно как раз спорили между собой — первое преступление люди делают от скуки, или у них есть желание заработать. Вы как считаете?

Полицейский: Я за то, что в данном районе совершают преступления от праздного образа жизни. То есть, они, фактически, не хотят найти себе нормальную работу, начинают пить, надо денег, и поэтому «давай я залезу к соседу».

Кирилл: Человек же может заниматься каким-то созиданием, а он делает выбор в сторону праздного образа жизни. Вообще, этот выбор здесь существует?

Полицейский: Вот многие говорят: «у нас в городе нет работы». Я в этом случае всегда отвечаю: «я тысячи примеров сейчас найду тебе и скажу, что вот этот человек поехал на вахту на север и зарабатывает 100–150 тысяч в месяц и обеспечивает семью». Кто-то находит работу здесь, может, не с таким высоким заработком, но, всё-таки, можно прокормить семью. Можно честным путем заработать денег. А вот кто не хочет — они сидят.

Я вот за всё время — с 2012 года я работаю — один раз сталкивался с тем, что в трезвом состоянии совершено убийство. Остальное — это в ходе распития спиртного возник конфликт. У нас же все очень важными становятся, как выпьют: «ты кто такой, иди сюда», нож в руку…

Дима: Тема с отравлением боярышником вас коснулась?

Полицейский: У нас этого не было, это в Иркутске было. И там это серьёзная тема была, туда Бастрыкин приезжал. Там не одна голова полетела в связи с этим делом. Это, безусловно, серьёзно было.

Кирилл: А в Тулуне как дела? Наводнение второй раз уже за год.

Полицейский: Я наблюдаю некую интересную закономерность. Вот в Тулуне у народа горе — надо, по идее, собрать все силы, мобилизоваться… А народ начинает квасить, причем безбожно. И поэтому в районах Иркутской области приходится вводить запрет на продажу алкоголя. Просто народ почему-то лезет в бутылку, а по какой причине — мне лично не понятно. Возможно, из-за отсутствия каких-то увлечений и моральных ценностей. Просто народ привык как-то так решать проблемы. Отгораживаться от них при помощи алкоголя — напился и забылся. А некоторые предприимчивые люди, как рассказывают мне коллеги, занимаются мародёрством. Это расследуется, на особом контроле такие дела стоят в Москве.

Кирилл: Из Москвы каких-то специалистов туда присылали, из МЧС?

Полицейский: Из Москвы, кажется, нет. Были из Новосибирска. Завтра, говорят, должен вот Мутко приехать. Вот он приезжал, когда первая волна была, — находился в негодовании от работы местных властей. В отношении главы Нижнеудинского района СК возбудил дело — скорее всего, 286-я статья — превышение должностных полномочий.

Кирилл: А в чём они были превышены?

Полицейский: Я никакой тайны не открою, это в социальных сетях есть: во время наводнения он привлекал технику для откачки воды со своего участка. Это позор, конечно.

Кирилл: Кажется, тут никто не переживает по поводу пожаров. Вы что скажете?

Полицейский: Да, горит, но где-то в глубине, далеко в лесу. Сейчас введён пятый режим ЧС — при нём нельзя заходить в лес. В прошлом или позапрошлом году ситуация была очень критической на севере нашего района, в Киренском районе. Там деревенька одна выгорела полностью. У нас постройки деревянные, сухие.

Кирилл: Немного по другой теме вопрос. Я слышал, что полицейских заставляют ходить на выборы, голосовать за какую-то партию определённую. Это правда?

Полицейский: Я скажу так: заставлять за кого-то конкретного не будут — по крайней мере, к нашему региону это неприменимо. А вот заставляют именно голосовать — это есть, да. То есть, сотрудники, охраняющие избирательные участки, фиксируют, кто пришел, а кто нет.

Кто-то скажет, что голосовать или нет — это личное право каждого человека. А моё личное мнение: наши предки за свои права, за право выбора главы государства кровь проливали, а мы теперь изображаем правовой нигилизм. Гражданскую позицию, как мне кажется, человек должен проявлять.

Кирилл: А по поводу митингов в Москве информация долетает?

Полицейский: Я что-то слышал, но, опять же, по причине графика работы сложно быть в курсе всех новостей. Но слышал, да. Ситуация на Болотной плюс майские праздники, кажется, — что-то разгоняли. Я вот ситуации всей не знаю. Но если бы наши власти в эти моменты проявляли какую-то нерешительность, как на Украине в свое время, то у нас мог бы получиться очень серьезный Майдан, и ни для кого бы не было ничего хорошего. Но это я так думаю — я, всё-таки, всей ситуации не знаю. Трудно судить.

Кирилл: Там сейчас кандидатов не допускают до выборов.

Полицейский: Просто, с одной стороны, это должно быть санкционировано и разрешено, но, с другой стороны, я понимаю, что каким-то опозиционным силам наше правительство в нормальном месте, в нормальное время собраться не даст. Вот, выборы президента прошли, но ни одного реального конкурента Владимира Владимировича Путина я так и не увидел. Это не значит, что их нет. Это значит, что их просто не пустили (смеётся).

Кирилл: Телевизор смотрите?

Полицейский: В последнее время, если честно, не смотрю. Ну потому что весь этот, извиняюсь за выражение, кал пропагандистский, который идёт оттуда, — он мне не интересен. Я бы даже сказал, неприятен. Ну потому что у меня есть своё личное мнение по поводу случающихся событий, а мне навязывают другое мнение, и, причём, на каждом федеральном канале. Я принял решение ограничить поток.

Дима: А откуда новости черпаете?

Полицейский: Я Ленту читаю, Яндекс открываю. Иногда Ютюб смотрю. Всё равно там больше плюрализм мнений.

Кирилл: Дудя смотрите?

Полицейский: Не все, но некоторые выпуски смотрел. С Давидычем смотрел. Ну, это обо всём и ни о чем. А так, этот блогер Дудь, всё-таки, понравился мне резкими вопросами для людей — это интересно. Я вот смотрю все эти каналы. Мне интересно, как человек может так быстро подняться, самореализоваться. На пике это интересно, но потом многие люди продолжают уже по накатанной снимать. Ну, вот, например, Макс +100500 — когда всё это начиналось, это было в новинку, полный треш. Сейчас уже не так интересно.

Подъезжаем. Можете меня прямо здесь выкинуть. Время с вами, конечно, незаметно пролетело…

Дима: С вами тоже.

Полицейский: Ну, счастливо! Спасибо вам.

Мы: Удачи!

Прочтите также пост, резюмирующий всё наше путешествие.